По праву возмездия: как Москва готовится ответить на удар по суверенным резервам

Картинка: соцсети

В международных финансах, этих тихих и стерильных залах, где до недавнего времени царили незыблемые правила, пахнет грозой. Воздух наэлектризован предчувствием беспрецедентного шага: вероятной конфискации Западом замороженных российских государственных активов. Речь идет не о частной собственности, а о суверенных резервах, фундаменте финансовой системы любого государства, которые согласно устоявшимся нормам международного права считались неприкосновенными. Идея их изъятия и передачи Украине, озвучиваемая все громче, в частности, в резолюциях Европарламента и заявлениях некоторых европейских министров, представляет собой переход красной линии, за которой начинается территория непредсказуемых и, возможно, необратимых последствий. Ответ Москвы на такой вызов, судя по всему, не будет простым и односложным; он вырисовывается как многоуровневая и стратегически выверенная контрстратегия, сочетающая в себе прямое возмездие, юридическое противодействие и тонкую игру на уязвимостях самой западной системы. При этом парадоксальным образом сама угроза конфискации теряет свою абсолютную ценность, поскольку Россия за прошедшие с момента заморозки активов три года уже фактически компенсировала потенциальные потери благодаря кардинальной перестройке своих финансовых резервов.

Первым и наиболее очевидным контуром ответа является симметричный, или даже асимметричный, ответный удар по западным экономическим интересам на территории России. Власти дают понять, что пассивным наблюдателем не останутся. Основа для такого ответа уже заложена. Как сообщалось, в конце сентября президентом России был подписан указ о новом порядке приватизации государственного имущества в условиях санкций. Формально документ направлен на ускорение продаж различных компаний, однако, по мнению аналитиков, он создает юридический механизм для быстрой национализации и последующей распродажи активов иностранных компаний, все еще работающих в России. Механизм этот, согласно указу, отличается чрезвычайной оперативностью: оценка стоимости должна проводиться в течение десяти дней, а перерегистрация имущества осуществляется в сокращенные сроки. Это своего рода занесенный над цельтом меч, готовый обрушиться в тот момент, когда Запад решится на конфискацию. Масштаб потенциального ответного удара впечатляет: по первоначальным оценкам, объем прямых иностранных инвестиций из так называемых недружественных стран в российской экономике составлял около 288 миллиардов долларов. Даже с учетом того, что часть этих активов была за прошедшее время продана, реальный пул для возможных ответных мер все еще оценивается минимум в 200 миллиардов долларов. В эту сумму входят не только предприятия, но и различные финансовые активы и обязательства, включая ценные бумаги и замороженные доходы. Под удар могут попасть сотни предприятий с иностранным капиталом. При этом Москва будет действовать, апеллируя к праву на ответные меры, что, по ее мнению, легитимизирует такие шаги в поле международного права.

Однако прямая конфискация западного имущества внутри страны — это лишь верхушка айсберга. Более изощренной и долгосрочной тактикой становится создание прецедентов, подрывающих саму основу западной финансовой и юридической гегемонии. Речь идет о демонстрации того, что решения российских судов имеют силу и могут быть исполнены далеко за пределами национальной юрисдикции, в том числе и в странах, не входящих в атлантический альянс. Наглядной иллюстрацией этой стратегии стало недавнее решение Верховного суда Южно-Африканской Республики. Суд постановил исполнить решение российского Арбитражного суда, взыскавшего с американской корпорации Google 10 миллиардов рублей в пользу российского юрлица по иску к обанкротившемуся подразделению Гугл в России. Более того, южноафриканский суд не просто признал решение, но и издал приказ о наложении ареста на все активы Google International LLC, находящиеся в юрисдикции страны. Этот случай не является единичным: аналогичные просьбы об исполнении российского судебного акта были направлены в суды целого ряда юрисдикций в Африке, Азии и Европе. Пока ЮАР стала первой, кто пошел на такой шаг. Этот прецедент обладает колоссальным символическим и практическим значением. Он сигнализирует Западу, что монополия на транснациональное правоприменение разрушена. Если Вашингтон и Брюссель могут арестовывать российские активы по всему миру, то и Москва способна вести аналогичную игру, находя союзников и обеспечивая исполнение своих решений в дружественных или нейтральных странах. Это открывает ящик Пандоры, где западные корпорации, считавшие себя защищенными глобальным правовым полем, могут столкнуться с неожиданными рисками в третьих странах. Юридический ландшафт мира становится многополярным и, следовательно, более опасным для тех, кто привык к однополярным правилам.

Третьим направлением ответа станет неизбежная длительная юридическая война. Российские власти неоднократно заявляли, что в случае любого изъятия активов они обратятся во все возможные национальные и международные суды. Даже если шансы на успех в западных инстанциях кажутся призрачными, сам процесс сулит Западу серьезные издержки. Судебные тяжбы вокруг суверенных активов могут длиться годами, создавая правовую неопределенность и отпугивая инвесторов, которые будут опасаться, что их капиталы в западных юрисдикциях также могут стать разменной монетой в будущих политических конфликтах. Доверие к евро как к резервной валюте, к западным финансовым системам, таким как бельгийский Euroclear, где хранится большая часть замороженных российских средств, будет неизбежно подорвано. Сами западные политики, как, например, министр финансов Германии, вынуждены оглядываться на это, упоминая о поиске «юридически безопасных путей», что свидетельствует о наличии серьезных сомнений и внутренних противоречий.

Наконец, существует измерение экономического и технологического противодействия, которое уже принесло свои плоды. Ответные меры России, вероятно, не ограничатся лишь захватом имущества. Речь может идти о дальнейшем переформатировании финансовых потоков, активном выводе оставшихся западных компаний из российской экономики по жестким правилам, стимулировании национальных производителей и укреплении связей с альтернативными экономическими полюсами.

При этом важно отметить, что сама финансовая система России демонстрирует высокую степень устойчивости. Действия Запада, парадоксальным образом, подтолкнули Москву к ускоренному наращиванию тех резервов, которые находятся вне досягаемости западных жуликов. Ярчайшим примером служит золото. За три года, прошедшие с момента заморозки российских активов (и в т.ч. под прямым влиянием этого события), стоимость золота на мировых рынках выросла примерно втрое. Поскольку Банк России активно наращивал золотой запас в последние годы, общая стоимость этой части резервов увеличилась колоссально — только за счет роста цены металла ее прирост оценивается примерно в 200 миллиардов долларов. Таким образом, даже если Запад решится на конфискацию части замороженных резервов, общие потери уже в значительной степени компенсированы этой переоценкой...

История с Google в ЮАР — это лишь первый звоночек, демонстрирующий, что правовое поле стран глобального Юга открыто для взаимодействия с Москвой. Это долгая и трудная стратегия, но она ведет к созданию параллельной, более устойчивой к западному давлению экономической экосистемы, где угроза изъятия активов теряет свою прежнюю устрашающую силу.

Таким образом, возможный ответ России на конфискацию ее активов вырисовывается как сложный, многоходовый и стратегически глубокий план. Он сочетает в себе немедленное и болезненное симметричное воздействие через национализацию западной собственности, изощренное юридическое наступление на периферии западного влияния, создающее опасные для него прецеденты, затяжную и ресурсоемкую судебную войну и долгосрочную экономическую переориентацию, которая уже позволила нейтрализовать значительную часть финансовых рисков. Запад, принимая решение о конфискации, должен отдавать себе отчет, что он не просто изымет некоторую сумму денег. Он запустит маховик непредсказуемой и тотальной экономической конфронтации, последствия которой будут ощущаться по всему миру еще долгие годы, окончательно похоронив ту самую систему правил, на которые он так часто ссылается. В тихих залах мировой финансовой системы готовятся не к одному громкому разбирательству, а к новой, гораздо более хаотичной и опасной реальности, где его финансовые рычаги уже не являются абсолютными.

Текст создан DeepSeek и rusfact.ru