Дефицит скреп: почему Европу на самом деле ничего не объединяет. Максим Соколов

Если европейскому континенту вкупе с европейскими островитянами удалось все же придумать, как им далее жить после подачи заявки на развод, то, наверное, пора хотя бы вчерне поделиться общими соображениями. Не то, что, чтобы жизнеустройство разводящихся партнеров представляло собой совсем уж сложную задачу. Будь это так, память подсказывала бы о многих неудобствах, и велела бы не торопиться с объявлением о том, что не сошлись де-характерами.

Тем не менее, Brexit пошел уже на вторую неделю, а воз и ныне там. Последовательность действий как была, так и остается неясной.

Можно, конечно, допустить, что изначальная наполненность всей конструкции атрибутами общечеловеческой Европы была невысока, поэтому и сегодня европейские островитяне после почти полувека — 43 лет — евроинтеграции чувствуют себя достаточно независимо в бытовом отношении.

Тут занятно вспомнить старые книги 60-х годов, когда англичане гадали, как именно их будут приучать к евростандартам. При том, что, казалось бы, европейская палата мер и весов — дело нехитрое, уровень попадания пальцем в небо оказался довольно высоким.

Десятичную денежную систему, отсутствовавшую еще в 60-х годах, удалось внедрить еще до евроинтеграции — как английский аванс. А вот левостороннее движение, похороненное в Швеции в 1967 году, и ожидавшееся быть похороненным также и в Англии, до сей поры на островах живо-живехонько.

То же относится к милям, фунтам и пинтам, которые островитянам бесконечно дороги. При этом интересно, что роль туннеля под Ла-Маншем, один из приступов строительства которого пришелся на евроинтеграционное начало 70-х, никакому вдумчивому переосмыслению не подвергалась. При том, что полвека назад только и говорили, что о туннельной трепанации черепа, которая мощно преодолеет присущий англичанам консерватизм.

23 июня 2016 г. произошел консервативный реванш большой силы, но о проблемах туннельного менталитета — не то, что полвека назад, когда этим менталитетом все уши прожужжали, — ничего сказано не было. Изрядный парадокс.

Дело даже не в значении левостороннего движения, старинных мер объема и весов, или путях сообщения материка с островами. А в том, что, оказывается, эти меры — сами по себе, а своеобычность народа — англичан, в нашем случае — сама по себе.

С туннельной же трепанацией черепа произошел и вовсе анекдот. Обладает трепанация таким мощным воздействием на менталитет, или не обладает, но к 1994 году, когда эта трепанация наконец произошла, Великобритания уже двадцать лет как была членом ЕС. Поэтому о воздействии на менталитет просто забыли.

В результате так задним числом и не поняли, что производит на народы дивное сплачивающее действие, а что нет.

Еще десять или даже пять лет назад, когда перспективы ЕС совершенно не подвергались сомнению, интеграционный агитпроп, тем не менее, был чрезвычайно глуп, в основном сводясь к тому, что «европейцы» (португальцы, допустим), могут поехать учиться ремеслу в другую страну Европы и там даже остаться на ПМЖ. Или перебраться на ПМЖ куда-нибудь в третью страну.

При том, что все это очень хорошо (телеканал «Евроньюс» в основном занимался такой агитацией), это не давало ответа на очень важный и даже принципиальный вопрос. Какие меры действительно способствуют интеграции разных народов в единую нацию «европейцев», а какие всего лишь вносят приятное разнообразие в их быт, но никакого нового интеграционного качества не создают?

Не создают и не создают. В мирное время, когда не происходят грозные брекзиты, такое состояние может длиться десятилетиями — так оно, собственно, и длилось.

Беда лишь в том, что вся эта «европейскость» с «европейцами» не содержит в себе важной информации о том, какие меры включают членство англичанина, поляка, француза, немца, итальянца в общеевропейских структурах, а какие исключают.

До последнего месяца, повторимся, могла хоть трава не расти. Но теперь приятная неопределенность закончилась.

К этому ЕС-овская бюрократия еще не привыкла, и неизвестно, привыкнет ли вообще.

Максим Соколов