Klim Podkova.Шестнадцать (из цикла «Украинские хроники»)

- Пахом, вставай! – кто-то настойчиво толкал его в бок.
Пахомов поднял руку, посмотрел на часы, светящийся циферблат показал: 02:15
- Суки, просил ведь до шести не будить, только лёг.
Он с трудом поднялся, сел на топчане, включил стоявший у изголовья кемпинговый фонарь, протёр глаза, поднял голову:
- Что-то случилось?
- Случилось, - и Белый толкнул в его сторону военного с нашивкой ВСУ на рукаве...

- Я с опорника. Нас там 16 человек. Есть Харьков, Житомир, Днепропетровск – сборная солянка. Хотим сдаться. Выходить будем через лесопосадку к развалинам сарая.
- Там же мины, - перебил перебежчика Пахомов.
- Там проход.
- Проход? – сделал «стойку» Белый.
- Да, проход, - ВСУшник обернулся на голос, - я его вешками отметил - поплавками для ночной рыбалки.
- Класс! – восхищённо прошептал Белый, в его голове уже крутились варианты с проходом.
- Дальше, - Пахомов вернул ВСУшника к теме разговора.
- Так вот, - кашлянул перебежчик, - выходить будем по одному. Каждый, не дойдя до сарая 10м, бросает оружие и с поднятыми руками идёт дальше пока вы его не примете. За ним следующий. Переход в 4 утра. В 03:50 дадите в сторону посадки четыре длинные очереди из пулемёта – хлопцы будут знать, что вы предупреждены и готовы.
- Хорошая задумка, - потёр подбородок Пахомов, - обдумать надо.
- Мы хотим сдаться сегодня.
- Ишь ты! Сегодня! - хмыкнул Пахомов. - Подумать надо, обмозговать.
- Некогда думать! – голос ВСУшника выдавал его волнение. - Сегодня!
- К чему такая спешка? – Пахомов с подозрением посмотрел на беглеца.
- Нас было 17. Час назад один пропал. Ладно, если он труханул и просто сбежал. Или пьяный дрыхнет где-то. А если дал заднюю? За нами нацбат стоит, если он побежал к ним – хана, утром нас всех загребут.
Пахомов в упор посмотрел на перебежчика:
- Если что дурное задумали – ты отсюда живым не уйдёшь, первая пуля твоя. Понимаешь?
- Конечно, - спокойно ответил ВСУшник, видимо, он был к этому готов.
- Посадить в дальний блиндаж, приставить часового. Проинструктируй: если пленный вздумает бежать – расстрелять на месте, - приказал Пахомов.
- Ясно, - Белый толкнул перебежчика в спину, - выходи.

Через несколько минут Белый вернулся и сел на топчан рядом с Пахомовым:
- Что думаешь, командир?
- А ты?
- Командир ты. Вот и неси свой крест.
- Доложить надо. Но ты же понимаешь, - вздохнул Пахомов.
- Будут обдумывать, согласовывать, перекладывать друг на друга принятие решения, – продолжил его мысль Белый.
- А решать нужно сейчас. Или пропадут парни, - Пахомов лёг на топчан, - к сараю 5 человек, отберёшь самых надёжных. И пулемёт.
- Слушаюсь, командир, - Белый картинно козырнул и даже постарался щёлкнуть каблуками.
- Паяц, - буркнул Пахомов и выключил фонарь, - меня разбудишь в 03:30.

************************************

Пахомов взглянул на часы: 03:50. Он чуть приподнялся над бруствером: тишина, по ту сторону никакого движения. Впереди серая зона - лесопосадка, после неоднократной обработки артой с обеих сторон больше напоминающая лунный пейзаж с зубочистками.
- Да там они, в посадке, ждут, - прошептал Белый, - ну, что, командир?
Пахомов помолчал несколько секунд и повернул голову в сторону пулемётчика:
- Дай четыре длинные очереди.
Пулемётчик дал первую очередь – и в ту же минуту загрохотало: украинская артиллерия била по посадке, била, не жалея снарядов.
- Суки! Какие же суки! – шептал Пахомов под грохот, бессильно сжимая кулаки - в нескольких сотнях метров от него гибли люди – люди, выбравшие мир, выбравшие жизнь; их убивали - и он ничего не мог с этим поделать.

Не успел утихнуть отголосок последнего разрыва, как Белый схватил Пахомова за рукав:
- Пахом! Дай добро, я с ребятами смотаюсь на опорник! Через проход! Там же сейчас никого нет, бери голыми руками!
- Опасно: мины.
- Да никакого риска! Я через мины по укропским поплавкам как по проспекту пройду!
- А если…
- Какие «если»! – глаза Белого блестели азартом, - там сейчас души живой нет! Необитаемый остров! Ну!
- Давай! Пулемётчик остаётся здесь. Прикроет, если что.
Белый махнул бойцам рукой, вскочил на бруствер и, пригибаясь, побежал вперёд, вслед за ним мелькнули ещё пять теней.
Прошли несколько тяжёлых минут и рация на плече Пахомова пискнула:
- Порядок! Опорник наш! Пулемётчика срочно сюда, надо закрепиться, пока черти не очухались!
- Живые? Живых в посадке не находили?
- Там только трупы.

Пахомов прошёл траншеей, спустился в блиндаж. Сидевший у входа с автоматом на руках боец поднялся.
- Как он? – спросил Пахомов, кивнув на сидевшего в углу ВСУшника, - наружу не рвался?
- Как начался обстрел дёрнулся было, но я ему объяснил, - ответил боец, поглаживая АК.
Пахомов подошёл к перебежчику, тот поднял голову.
- Да, - ответил Пахомов на немой вопрос, - ваши всех положили.
- Может кто остался, – с надеждой сказал ВСУшник.
- Нет. Наши прошли посадку и уже на опорнике. Живых нет.
ВСУшник опустил голову, плечи его затряслись: «Хлопцы… Хлопцы…»
Пахомов опустил руку на плечо пленного:
- Идём.
Они вышли наружу.
- Ты свободен, - сказал Пахомов, - иди, - и слегка толкнул ВСУшника в спину, - иди.
ВСУшник обернулся:
- Куда? – с горечью спросил он, глядя на Пахомова. - Куда мне теперь идти?
- Не знаю. Это решать тебе...