Что забыл русофоб Гусейнов в «порядком одичавшей» России?

Не стоит ли профессору Гусейнову толком выучить русский, прежде чем кивать на немецкий и уж тем более  на украинский язык?

Гасан Гусейнов. Фото с его личной страницы в Фейсбук

Преподаватель факультета гуманитарных наук ВШЭ Гасан Гусейнов возмутился отсутствием иноязычной прессы в московских киосках и очень нелицеприятно высказался о русском языке. Параллельно он задался вопросом, почему русским на Украине «невмоготу выучить к своему русскому ещё и украинский?» 

В пример он привел цивилизованный Берлин, где иноязычная пресса продается в киосках свободно. 

Отсутствие газет на языках диаспор в Москве вызывает у ученого мужа моральные страдания: «А в Москве, с сотнями тысяч украинцев и татар, кыргызов и узбеков, китайцев и немцев, невозможно днём с огнём найти ничего на других языках, кроме того убогого клоачного русского, на котором сейчас говорит и пишет эта страна».

Выводы из этой откровенно высосанной из пальца проблемы Гусейнов делает в стиле склонного к маниловщине интеллигента: что я здесь делаю, и как мы дошли до жизни такой? «Язык, из которого вынуто удивление: черт побери, а мир-то населен более умными и человечными людьми, чем я и мои соотечественники, как же так? Как же я дошёл до жизни такой?»

«Вынуто удивление» - это действительно очень сильный оборот. Не стоит ли профессору толком выучить русский, прежде чем кивать на немецкий и уж тем более – на украинский? Но Гусейнов не унимается: «Патамушта империя и великая держава? Наоборот: потому что не империя, не великая держава, а порядком одичавшая страна. Очень много работы у следующих поколений, которым предстоит расчищать эти наши авгиевы конюшни».

Еще Михаил Булгаков убедительно доказал в «Собачьем сердце», что «авгиевы конюшни», как правило, возникают не в клозетах, а в головах. Алексей Иванов из газеты «Завтра» проанализировал некоторые статьи Гусейнова и вот к какому выводу пришел: «Ичкерийские террористы для него "партизаны", "чеченское сопротивление". Россияне - "психопаты, обуреваемые теорией заговора". Особый путь России - "бред", "завиральная и ядовитая доктрина". Воссоединение Крыма с Россией, понятное дело - "аннексия". Украина - "свободное, демократическое, европейское государство".

Православная обрядность - "дикий древний ритуал". Народ - "ширнармассы". Государство - "орудие террора" ("Я боюсь террора со стороны государства... За последние, скажем, 20 лет здесь, в России, очень негативная социальная, политическая, культурная динамика — по сравнению с тем, что было в начале 90-х годов"). И так далее, в том же духе. Кристально чистый либерализм головного мозга, что подразумевает ультразападничество и фундаментальную русофобию».

Как видно даже из снимка в начале этой статьи, Гусейнов требует освобождения обвиненного в терроризме украинского «режиссера» Олега Сенцова. Мало? Вот лишь некоторые выдержки из его статей: «Современная Россия хороша и даже прекрасна только одним: отсюда пока еще можно уехать», «какое счастье, что я родину не люблю ни в каком виде», «волки возлегли с козлами и породили эрэфийцев». 

В ВШЭ, где преподает Гусейнов, смотрят на его русофобские демарши сквозь пальцы. «Мнения, высказываемые в личных аккаунтах в социальных сетях преподавателями и сотрудниками «Вышки», являются частными и не могут рассматриваться как позиция НИУ ВШЭ по тем или иным вопросам», — заявили в пресс-службе ВШЭ. Декан факультета гуманитарных наук ВШЭ Михаил Бойцов (непосредственный шеф Гусейнова) видит в возмутительном тексте «беспокойство Гасана Чингизовича за состояние русского языка». Спасибо и на том, что по мнению Бойцова, профессор «не очень удачно подобрал слова».

Истерика Гусейнова вызвала закономерное возмущение среди многих журналистов и его коллег. Обозреватель МК Татьяна Федоткина удивляется, почему сотрудники ВШЭ предлагают не отождествлять частные взгляды их преподавателя с его профессиональной деятельностью: «Может быть, никто бы и не отождествлял, если бы Гасан Гусейнов преподавал студентам, например, высшую математику или физкультуру, но он филолог. Более того, доктор филологических наук, профессор факультета филологии НИУ ВШЭ, ведет аналитическую колонку на сайте. То есть этот человек априори не может русского языка не знать… Хотя насчет конюшен я с ним абсолютно согласна. Понять бы только, кто же в них так обильно наложил?»

Писатель Сергей Лукьяненко резонно заметил в своей колонке на «Взгляде», что такая безнаказанность для Гусейнова возможна лишь в так нелюбимой профессором России: «Куда интереснее, с какой вообще стати человек, живя в России, позволяет себе подобные высказывания в твердой уверенности, что ему ничего не будет (а ему не будет, поверьте). Вы представьте нашего профессора в Баку, говорящего что-нибудь вроде: «Убогий у нас язык, вообще его нет, турецким пользуемся!»

Или в Тель-Авиве, изрекающим: «Убогий наш язык, это же искусственная реконструкция, которой сто лет всего!» И еще про «одичалую страну». И что «сложно разве азербайджанцам выучить еще и армянский» и «сложно разве евреям выучить еще и арабский»?

Представили? Нереально, правда! А если и ляпнет такую дурь кто-то, то мигом вылетит из всех университетов и подвергнется всеобщему осуждению. А живя в России, будучи преподавателем в высшей школе – можно. И ничего за это не будет. И никогда не было».

Обозреватель КП Александр Гришин поднял извечную русскую проблему, заключающуюся в том, что государство пестует русофобов, не жалея для них денег: «ВШЭ (где преподает филолог Гусейнов) - это точно федеральное государственное высшее учебное заведение? Как-то сомневаюсь. Это ведь не свобода слова «частного мнения». Это совершенно четкое формирование гражданской (вернее, антигражданской) позиции взрослым опытным авторитетным педагогом у пестуемой им молодежи.

Странное у нас все-таки государство. Режиссеры на государственные деньги ставят спектакли и снимают фильмы ярко антигосударственного характера, профессора на то же госфинансирование учат студентов акциям протеста и презрению к своим стране и населению. А чуть настоящее гражданское общество начинает этим возмущаться, ему на уши сразу вешают лапшу про «свободу слова» и что «не так поняли». Все мы поняли».