Грузинский рецидив с вкраплением шизофрении. Александр Роджерс

Разобраться в перипетиях и хитросплетениях грузинской политики в отношении Южной Осетии (как, впрочем, и в отношении России) достаточно сложно.

Грузинские политики в данном аспекте делятся условно на три типа. «Волки», которые выступают за конфронтацию и агрессию. «Овцы», которые выступают за мир и урегулирование. И «волки в овечьих шкурах», которые на словах за мир, а на деле при первой удобной (или кажущейся им таковой) возможности пытающиеся нанести удар исподтишка.

И если с первыми всё понятно, то отличить вторых от третьих достаточно сложно. Слишком часто за последние тридцать лет говорившие о мире грузинские политики оказывались потом оголтелыми националистами, мечтающими об этнических чистках. А их «мирные инициативы» всего лишь прикрывали подготовку к очередному «дранг нах Цхинвал».

Так было в начале девяностых, когда после провала попыток Гамсахурдия устроить «окончательное решение осетинского вопроса», новое правительство Шеварнадзе попыталось вести «политику умиротворения». Которая, по словам самих осетин, заключалась в их «мирном уничтожении».

Так было в начале правления Саакашвили, когда он проводил различные международные конференции, типа «Инициативы правительства Грузии по мирному урегулированию конфликта в бывшем Юго-Осетинском автономном округе» в 2007 году. Одновременно с этим устроив пышное перезахоронение военного преступника и нациста Звиада Гамсахурдия и закрыв знаменитую ярмарку в Эргнети (на границе между Грузией и Осетией). А после этого в очередной раз напал на Цхинвал, в том числе убив и русских миротворцев.

Вообще цикл деятельности любого грузинского президента с момента распада СССР и до сих пор выглядел примерно так: прийти к власти, заявить о своём миролюбии, безуспешно напасть на Осетию, получить статус военного преступника, быть свергнутым.

Хотя, конечно, сохраняется надежда, что премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили, выступивший недавно с очередными мирными инициативами, сможет переломить данное «колесо генотьбы».

Однако и тут возникает множество вопросов. Например, в 2017 году правительство Грузии презентовало «программу мирной политики Грузии», состоящую из восьми пунктов. В том числе предоставление жителям «оккупированных территорий» услуг, связанных с получением паспортов и медицинского обслуживания, с возможностью учиться в университетах Грузии, а также пользоваться внутренним потребительским рынком.

При этом закон Грузии «Об оккупированных территориях», который предусматривает жёсткие санкции за любую экономическую деятельность с Абхазией и Южной Осетией и накладывает ограничения на их посещение, продолжает действовать. И попыток его отменить пока не предпринималось.

То есть «Мы призываем вас торговать с Южной Осетией, но можем (и будем) вас за это наказывать». Форменная шизофрения.

Впрочем, имея за плечами опыт последних тридцати лет, за которые Грузия как минимум трижды пыталась вероломно (хорошее слово, точно описывающее ситуацию) напасть на Абхазию и Южную Осетию, жители республик уже не ведутся на деланное «миролюбие» Тбилиси. И не видят никаких перспектив их вхождения в состав Грузии в обозримом (и не очень) будущем.

Слишком часто Грузия совершала непростительные и недопустимые ошибки, слишком часто грузинские националисты демонстрировали свою кровожадность. И большинство их преступлений до сих пор не осуждено и тем более не наказано.

Грузии ещё долго предстоит доказывать, что она изменилась. И, как наркоману на реабилитации, веры ей нет и ещё долго не будет.

Александр Роджерс