Пораженцы и оборонцы. Анна Ахматова о Западе

  Пишет pavel_shipilin

Если кто подзабыл, поэтесса, ставшая русским классиком при жизни, носила в девичестве фамилию Горенко и родилась в Одессе. А значит, по современным меркам была украинкой. Но, как и великого русского писателя Николая Гоголя, галицкие националисты никогда не признают ее своей. К счастью для обоих. И для России.

Спор между либералами и патриотами чем-то напоминает мне яростную дискуссию между пораженцами и оборонцами столетней давности. Аргументы у наших оппонентов примерно те же: нужно помочь доброму Западу нас победить, чтоб он научил нас жить, непутевых.

Украина, добившаяся своими Майданами победы над собой Запада, сегодня получает бесценный опыт. А нам хватает и своего. Ведь в российской истории уже есть печальные страницы: в 1917 году спор выиграли пораженцы — победители нашего собственного Майдана. Страна развалилась, как сегодня у всех на глазах разваливается Украина, и лишь нечеловеческими усилиями уже других людей — оборонцев-патриотов ее удалось собрать вновь.

Но в 1991 году верх опять взяли пораженческие настроения, стержнем которых является вера в добрый Запад — сшитая с таким трудом страна опять расползлась по швам. Правда, новейшая история еще не закончена, патриотизм в последнее время оказался востребован.

Но либералы-пораженцы ждут реванша. Они опять убеждают нас в том, что Запад желает нам только добра. И кое-кто им по-прежнему верит.

Именно в 1917 году поэтесса написала стихотворение, которое вполне можно назвать нежным гимном оборонцев. Как мне кажется, он актуален и сегодня. Не только для Украины — малой родины Анны Ахматовой, но и в целом для России.

Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,

Когда приневская столица,
Забыв величие свое,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берет ее,—

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.

Осень 1917, Петербург