Ложь, паника, гы

Писатель Вадим Левенталь — о том, почему диалог с российской «майданной публикой» вести невозможно

Вадим Левенталь. Фото из личного архива

Реакция нашей «майданной публики» на введенные правительством «продуктовые» санкции со всей ясностью показала, что с этой публикой говорить не о чем и ни к чему. Как нет смысла разговаривать с параноиком, взывать к логике сектанта или увещевать вошедшую в раж Моську.

Правительству поручено составить список санкционных продуктов, этого списка еще нет — но «моськи» уже публикуют инфографику: «что исчезнет из магазинов».

Президент отдельно оговорил, что санкции не коснутся продуктов, которые в России не производятся, — но «моськи» уже громко оплакивают оливковое масло.

«Моськи» вовсю орут, что Россия ведет себя не цивилизованно, хотя нет более цивилизованной практики, чем защита своего сельского хозяйства — прямыми дотациями и ограничением импорта, — спросите хоть у французских фермеров, хоть у американских ковбоев.

Они, таким образом, врут — и знают, что врут. Они паникуют — «купи еды в последний раз», — хотя для паники нет ровным счетом никаких оснований. Они шутят — «хамон не выбрасывали?» — и эти шутки есть медийный аналог скаканию: нечего делать — скачи, нечего написать — гыгыгыкай.

Они ведут так себя всё время.

Они стремились посеять панику, когда Госдума голосовала за несчастный закон о гей-пропаганде (который теперь отмени, никто и не заметит). Они кричали о репрессиях, пока шло «Болотное дело» — там скоро наверняка всех выпустят по УДО, да и сажать нужно было не обманутых исполнителей, а заказчиков и организаторов. В любом случае десяток приговоров по 3 года общего режима это еще не репрессии, а если репрессии, то точно такие же, как в Англии и Франции после бунтов предместий Лондона и Парижа. Они призывали клясться именами Толоконниковой и Алехиной — тех самых, которые теперь фотографируются с Мадонной, снимаются для рекламы одежды и призывают ужесточать санкции против России.

Когда упал Boeing, они на основании скриншота из социальной сети мгновенно сделали вывод, кто виноват, и кричали до хрипоты, что, во-первых, им стыдно, а во-вторых, у тех, кто в их выводах сомневается, руки по локоть в крови. Теперь, когда стало понятно, что ни одно из сетевых «доказательств» не является хотя бы в какой-то степени убедительным, когда, наоборот, версии всё множатся, когда очевидно, что киевская и сочувствующие ей стороны расследовать события и выкладывать в общий доступ свои данные почему-то не спешат, как не спешат они расследовать киевские и одесские события, — именно сейчас «моськи» про Boeing начисто забыли, как будто его не было.

Они делают вид, будто верят киевским официальным лицам, когда те утверждают, что не бомбят ни Донецк, ни Горловку, ни Луганск, — и делают вид, будто не верят Следственному комитету, когда он обнаруживает доказательства применения Киевом химического оружия.

Они врут, они паникуют, они гыгыгыкают.

Никакие доводы рассудка на них не действуют. Они называют гражданскую войну на Украине российской интервенцией, а военные поставки и финансовую поддержку украинской армии — помощью цивилизованных стран. Бесчисленные признаки несостоятельности текущей украинской государственности — от того, что президенту не подчиняется армия, до развала парламентской коалиции и отставки премьер-министра, которая стала еще более анекдотична после того, как была отыграна назад, — эти признаки для наших «мосек» не существуют. Бесчисленные признаки участия правительства США в украинской внутренней политике — от Джо Байдена в кресле президента Украины до отчета Нуланд в потраченных на «украинскую демократию» миллионах — для наших «мосек» тоже не существуют.

Зато давно назревшая необходимость укрепить продовольственную безопасность страны представляется им, во-первых, вредной, а во-вторых, смешной. Им говоришь: эффект уже есть, сельчане, которые раньше закапывали яблоки в землю или кормили ими свиней, уже продают урожай этого года, — они не слышат. Им говоришь: наша страна способна обеспечивать себя абсолютным большинством всех необходимых продуктов питания. Более того, это как раз и есть то, к чему стремится любая цивилизованная страна, — они гыгыгыкают.

Говорить с ними невозможно. Даже если очень хочется — никакой возможности нет.

Они способны только врать, паниковать и гыгыгыкать — но не вести спокойный разговор.

Мне уже приходилось высказывать предположение, что для распространения «майдана головного мозга» используются технологии, аналогичные сектантским. Из этого нужно исходить в решении вопроса о том, как вести себя с несчастными, подвергшимися облучению. Их нет смысла пытаться переубедить — никакой свидетель Иеговы никогда не примет никаких аргументов. Их нет смысла наказывать — потому что наказанный за веру только укрепляется в вере.

Рецепт тут только один: ждать. Сделать всё для того, чтобы сектант по крайней мере не передал свою бациллу ближнему и ждать, пока реальность сама покажет ему себя. Некоторые, конечно, так и доживут до старости свидетелями, сайентологами, адвентистами — но тут уж ничего не поделаешь. Всех их нужно поселить на Красном Октябре, кормить, не давать проповедовать, не давать подсыпать друг другу отраву в суп — и, конечно, изучать.