Республика дезертиров Россоно

Но были отряды, действительно сражавшиеся с оккупантами. Отдадим должное этим мужественным людям: не имея никакой связи с Большой землей, в условиях постоянного дезинформационного прессинга о взятии Москвы, при нулевой поддержки населения, на свой страх и риск вели они борьбу с оккупантами. Боевой путь этих отрядов часто заканчивался через несколько недель, их численность редко превышала 40-50 человек. Были группы в несколько бойцов, воевали даже партизаны-одиночки.

Личная война Ивана Москаленко

На территории Красного сельсовета действовал Иван Москаленко. Осужденный Советской Властью за поножовщину, он был освобожден немцами и те очень скоро поняли, какую ошибку они совершили. Уже через несколько дней освобожденный Москаленко натянул поперек дороги стальную проволоку – и немецкий мотоциклист остался без головы, а Москаленко обзавелся трофейным карабином. В деревне Сутоки он ночью забросал гранатами филиал немецкой разведшколы.

На острове среди болот партизан устроил свою базу, откуда уходил на операции. За «Ваньку-бандита» оккупационные власти назначили награду, но желающих заработать эти деньги среди местного населения не находилось. В конце концов, он попал в засаду, но, отстреливаясь из пулемета, ушел в лес, оставив врагам только окровавленную фуражку. Парнишка, который жил с ним на болотах, наше тело. Партизан умер от ран, не выпустив из рук пулемета.

«Дикие партизаны»

Постепенно партизаны устанавливали связь с Большой землей, переходили под контроль образованного Центрального штаба партизанского движения. В отрядах появлялись специалисты-подрывники, подготовленные диверсанты, искоренялась партизанщина, устанавливалась дисциплина.

Но были отряды, не желавшие подчиняться внешнему руководству. Местное население четко делило партизан на «регулярных» и «диких». К последним, как правило, прибивались самые отчаянные, не признававшие над собой никакой власти, а также потерявшие близких и родных, горевшие жаждой мести. Попавший в плен к «цивилизованным партизанам» сотрудник полиции мог рассчитывать на возможность «смыть вину кровью». У «диких» о прощении не могло быть и речи, предатель умирал долго и страшно.

По мере того, как крепло партизанское движение, число «диких» отрядов снижалось, они становились частью соединений, подчинявшихся ЦШПД.

Но кроме бойцов за Советскую Власть и согласных жить под немецкой властью, на северо-востоке Белоруссии возникла третья сила – не желающая ни фашистов, ни коммунистов. Это было следствие начатой немцами на Северо-Западе (в качестве эксперимента) реституции национализированного имущества.

Реституция (лат.-restitutio — восстановление)

Проще говоря, немцы стали возвращать землю их прежним хозяевам – помещикам. Предпочтение отдавалось бывшим владельцам, имевшим немецкие корни. 8 бывших помещиков прибыли в Псков, чтобы законным образом оформить вступление в права владения конфискованной у них большевиками земельной собственности. Среди прибывших были барон Шауэр и барон Врангель фон Гюбенталь – дальний родственник Петра Николаевича.

Крестьяне, недавно сбросившие колхозное ярмо, вовсе не желали надевать новое – помещичье. Число недовольных новой властью резко возросло. Только-только сбылась вековая мечта крестьян о своей земле и вдруг – опять отдать?! Не отдам!

Надо сказать, что реституция не имела широкого распространения на оккупированных землях. Не имея четких инструкций, чиновники оккупационной администрации на местах часто импровизировали. Одним из таких экспериментов и была проводимая на северо-западе Белоруссии реституция.

Прячущиеся по лесам партизаны сразу обрели поддержку среди местного населения. Вчера записавшиеся в полицию крестьяне были готовы воевать с Советами, но умирать за помещика… Все могло кончиться появлением еще одного партизанского отряда, но нашлись вожаки, которые возглавили движение недовольных и придали ему политическую окраску. Это были Николай Либих и начальник идрицкой полиции Степан Грязнов.

Вожаки

Латыш Карл Либик (Николай Либих) и Степан Грязнов были членами партии эсеров, принимали участие в революции 1917 года и, скорее всего, в Гражданской войне. Позже активно выступали против большевиков, за что и поплатились: Либих получил в 1923 году 3 года ссылки, а Грязнов в 1932 – 3 года лагерей. Можно сказать, что и Либиху, и Грязнову повезло: обоих загребли во времена, когда за антисоветскую агитацию еще давали не высшую меру социальной защиты (расстрел), а поистине «детские» срока.

После отсидки, как и положено, им было запрещено проживать в крупных городских центрах. Так оба оказались в захолустной Идрице, райцентре с населением 8 тысяч человек. Позднее к ним примкнул анархист Мартыновский, также имевший за плечами отсидку по 58-й статье. Грязнов и Либих стали готовить переворот с целью захвата власти в городе. Подбирали помощников, вербовали сторонников, собирали оружие. Боевым ядром должны были стать полицейские из местных. Была установлена связь с партизанами, те обещали помочь. К апрелю заговор созрел, но…

Республика Россоно

Идрица была крупным железнодорожным узлом, в городе стоял немецкий гарнизон, который сумел отбить атаку мятежников. Не сумев взять город, Грязнов и Либих ушли в лес. Среди чащ и болот, на базе двух десятков деревень они создали «Свободную советскую республику Россоно без немцев, Сталина и коммунистов». Для краткости иногда полное наименование сокращали до «Свободная партизанская республика Россоно». (Россоно – близлежащий город, который в будущем должен был стать республиканской столицей).

В республике была проведена земельная реформа, каждому члену крестьянской семьи полагалось 2,5 га земли, был установлен продовольственный налог (20 % от урожая), каждый член общины старше 14 лет обязан был отработать 2 дня в неделю (по 6 часов) на общественных работах. Во главе каждой деревни стоял выборный Совет (1 депутат от 10 граждан республики). Либиха избрали Председателем Советов, Грязнов управлял хозяйственными делами (премьер-министр).

Своеобразие республики заключалось в том, что ее боевой костяк составляли не местные жители, а пришлые. Можно сказать, что Грязнов и Либих, как некогда варяги, пришли на территорию, где не было никакой власти и основали на ней свое государство. В республику Россоно, не подчинявшуюся ни большевикам, ни немцам, стали стекаться дезертиры из полицейских формирований, отсиживавшиеся в лесах окруженцы, перебежчики из партизанских отрядов.