Ниже линии смысла

Самойлов пишет: Я был молод, и мне нужны были деньги. Молодость, надо сказать, закончилась довольно быстро, а денег я так и не заработал. Говорят — «если вы хотите расстроить родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, займитесь современным искусством».

Но при этом не договаривают, что для этого надо хотя бы мыслить себя художником. Я художником себя не мыслил — и совершенно случайно стал ассистентом. У приличного, надо сказать, человека, которому неплохо удавался некоторый бизнес, но он хотел непременно творить. Буквально единственным недостатком этого человека было его неуёмное желание стать современным художником. А я как ассистент должен был ему в этом помогать. 

Почему-то ему необходимо было выступать голым. Тело — это артобъект, достойный самого пристального внимания. В ходе подготовки одного из перформансов нам нужно было снять видео на фоне синих стен. Почему синих? Неважно. В современном искусстве всё объяснимо еще в меньшей степени, чем в квантовой механике, вопросы здесь признак дилетантизма. 

Задумка была такая — на фоне синей стены сидит индус, и трясется от страха. А перед индусом скачет голый художник, изображая божество, и произносит какой-то очень высокодуховный текст. 

Индуса нашли в соответствующем ресторане на Покровке, а синие стены в Театре российской армии. Индус не говорил по-русски вообще, и было ему лет семнадцать.

Я закреплю тут утверждение еще раз — нет смысла спрашивать, почему всё именно так, что оно означает, как это трактовать. Это такое искусство, его не надо понимать, его надо делать — и следить за тем, чтобы вас не стошнило.

Снимать, естественно, нужно было ночью, потому что кто ж такое позволит делать днем или даже вечером в Театре Советской армии.

Индуса густо загримировали, причем всего. Он сидел в шароварах, и терся голой намазанной гримом спиной о стены фойе. Художник приехал, разделся донага — и стал плясать перед индусом. Индусу, в общем, и не надо было изображать страх, он трясся сам по себе.

Ночь, Театр армии, синее фойе, трясущийся индус, прыгающий двухметровый голый художник. Еще там какие-то администраторы театральные, помню, стояли, следили. Они не могли нас оставить без присмотра. Сняли сценку быстро, выгнали нас тоже стремительно.

А предназначался этот видеоматериал для сопровождения другого перформанса, который должен был проходить в самом Лондоне, в какой-то дальней галерее. 

Перформанс заключался вот в чём — голый художник ходит по разбитым зеркалам, а в центре зала стоит аквариум с его же статуей. Не в смысле, со статуей, сделанной им, а со статуей, которая изображает прямо вот его. Наверное, это не совсем статуя, а гипсовый слепок в натуральную величину. Но это не всё. Внутри статуи проложены тоннели из гофрированных труб, а по трубам бегают живые крысы. 

В чём заключалась моя работа? Да как сказать… Сделать этот аквариум, сделать слепок, найти крыс в Лондоне, найти зеркала, и успокаивать себя тем, что это, в общем, какая-никакая работа.

Сначала на крыс посягали зоозащитники, типа, нельзя их использовать в таких целях. Это Лондон, понимать надо. Потом художник чуть не задохнулся, когда с него делали слепок. Аквариум при транспортировке, разумеется, разбили, пришлось делать новый. А у крыс начался понос. Это не фантазия и даже не преувеличение. Это чистая, не побоюсь этого слова, голая правда.

Представьте себе картину — лондонская галерея, полумрак, пьяный и накокаиненный богемный сброд, обнаженный художник ходит по разбитым зеркалам, а по его гипсовой копии за стеклом бегают крысы — и дрищут, дрищут что есть сил. 

А потом художник как-то попал в арт-резиденцию к Марине Абрамович, и жил с ней три недели. Когда вернулся, он с восторгом рассказал мне примерно следующее — “Марина говорит, что мы не должны никому ничего объяснять. Наша деятельность находится ниже линии всякого смысла. Это чистое искусство”.

Тут можно спорить только с постулатом чистоты, потому что с тем, что оно ниже линии смысла, я согласен. 

Пятнадцать лет прошло, а я так и не научился испытывать сентиментальных чувств по отношению к трём явлениям — молодость, бедность и современное искусство.