Украина самоуничтожается

Источник изображения: fishki.net

Последующий шаг — публичные сожжения этих книг на ночных площадях с беснованием толпы вокруг костров. Как это было в тридцатые годы в Германии, когда в огонь летели тома Гейне, Фейхтвангера, Манна, не говоря уже о Достоевском и прочих представителях того «ненужного» направления в литературе, которое заставляло думать, чувствовать, сопереживать, рефлексировать…

Библиотечный фонд бывшей Украины на 44 процента состоит из книг на русском языке, и с этим, согласно мадам Кравчук из комитеты Рады по делам информационной политики, надо что-то делать. Что делать — понятно, конечно искоренять. Уничтожать всякие и всяческие следы того, что делало обитателей этой Богом забытой и проклЯтой территории людьми, которых Путин и некоторые другие люди до сих пор считают братским народом…

И уничтожать они начали, и продолжают — из библиотечных фондов бывшей Украины изъято 11 миллионов книг на русском языке, а также книг, изданных в советское время. Эти книги будут уничтожены или переработаны, Гардиан пока не знает, что украинское государство собирается с этими книгами делать, но в руки читателям эти книги точно не попадут… во всяком случае при нынешней власти…

Для меня это главный показатель бесовской природы современной украинской власти — уничтожение книг. Я выросла в доме, в котором книги были везде, книжные шкафы стояли везде, где для них находилось место, книги лежали повсюду, их читали запоем все — мои родители, моя сестра, я, читали постоянно, мы с сестрой часто и по ночам, с фонариком под одеялом, чтобы предки не застукали.

Для меня уничтожение книги — страшное кощунство и святотатство, следом за которым непременно воспоследует уничтожение носителя знания, почерпнутого из этой самой книги — одно неизбежно вытекает из другого, и доказательства этому тезису мы видим в каждодневной жизни на территории бывшей Украины.

Уничтожая книги, они уничтожают коллективную память (хотя с ней там и так уже давно плохо было). Уничтожая коллективную память, они уничтожают общность людей, общность не как социум, а как социальный феномен — общность, подразумевающую общие культурные корни, общий менталитет, общие традиции, принадлежность к общему древу жизни и истории, превращая людей из существ коллективных, каковыми они были с рассвета времен, ибо это было необходимо для выживания и процветания, в существа атомизированные, индивидуализированные, лишенные внутреннего стержня исторической памяти и понимания своей принадлежности к общему корню…

Все это на Украине уже случилось — последствия мы наблюдаем в прямом эфире, как говорится. Все это попытались сделать и в России, но Россию спасла СВО, как ни страшно это прозвучит. Но это вовсе не значит, что Россия находится в безопасности. Далеко нет. И того, что делается в общественной и культурной жизни России для исправления ситуации, пока что очень мало. На одно надеюсь — никогда в России не дойдут до того, чтобы изымать из библиотек книги Леси Украинки или Тараса Шевченко, Ивана Франко или Котляревского, а уж тем более жечь их или перерабатывать. Ибо когда вы плюете в свое прошлое, каким бы оно ни было, вы готовите почву для того, чтобы в вас плюнуло ваше будущее… если оно у вас после этого будет вообще…

Люсинэ Аветян