Херсон: первые дни оккупации

Херсон оставлен спустя почти месяц после того, как власти официально объявили эвакуацию. Понятно, что о любой военной операции, включая отход, за месяц не сообщают публично, но все это время настойчивые призывы покинуть город звучали каждый день, возникали «инсайды», более того, покойный Кирилл Стремоусов говорил об этом практически открыто, в частности, сообщив 7 ноября, что развязка близка.

Возможно, многих смущало то, что несмотря на эвакуацию госучреждений, признаков коммунального коллапса в городе не наблюдалось, наоборот, все коммунальные службы работали до последний дней практически в штатном режиме. Электричество, газ, вода, начался отопительный сезон, даже вновь запущены лифты в многоэтажках, которые из соображений безопасности были остановлены пару недель назад. Коммунальщики продолжали убирать улицы.

Работали молочный и хлебозаводы, большинство магазинов, в которых имелся необходимый ассортимент продуктов. Даже вернулась молочная и колбасная продукция фабричного производства, на некоторое время исчезнувшая с прилавков.

Ходил и общественный транспорт, причем не только частные маршрутки, ставшие за годы украинской независимости основным видом транспорта в Херсоне, но и коммунальные троллейбусы.

Характерный эпизод случился 7 ноября. Ночью неуклюжий трейлер с экскаватором порвал контактную сеть на нескольких улицах, но уже утром аварийная служба троллейбусного управления выехала устранять повреждения.

Правда, это уже не понадобилось. В этот день начались масштабные сбои с подачей электроэнергии и связью, переросшие в полный блэкаут с уходом российских войск.

Но главное, конечно, не это, а то, что людей, неожиданно для всех, включая, похоже, и власти, желающих покинуть город вместе с российскими властями, оказалось чрезвычайно много.

Сразу скажу, в массе своей это не те, для кого ну никак нельзя было оставаться в занятом Украиной Херсоне из-за активного сотрудничества с российской властью. Сотрудники госучреждений были эвакуированы в организованном порядке, это же касается высшего админперсонала служб, обеспечивающих жизнедеятельность города до последних дней.

Рядовым же их сотрудникам также было предложено эвакуироваться, а продолжали работать пожелавшие остаться, считая, что простым медикам, слесарям водоканала, водителям троллейбуса особых неприятностей за получение зарплаты в рублях не будет.

В целом же причин остаться, как и при всех эвакуациях в истории, несколько, в разной комбинации у каждого, особенно тех, кто и вовсе «грехов» перед Украиной не чувствовал: страх перед неизвестностью и лишениями эвакуации, нежелание расстаться с нажитым за всю жизнь, со сложившимся бытом и укладом жизни, у многих потребность помогать требующим того близким, не желающим уезжать.

И оказалось, что происходившие обстрелы и ожидавшиеся их радикальное усиление, прочие потенциальные тяготы и риски в полосе ожесточенных боев были не столь страшны, чем остаться в оставленном без боя российскими войсками городе снова под украинской властью. Люди просто, несмотря ни на что, до последнего момента не верили, что Херсон будет оставлен.

У автора перед глазами типичный пример близкой знакомой, человека весьма прагматичного, прижимистого и дорожащего «нажитым», в политике скорее всю жизнь, да и сейчас, стоявшего на позиции крайне критичного стороннего наблюдателя, которая не стала эвакуироваться по веской причине — необходимость помогать дочке с двумя маленькими детьми, которая уезжать отказалась. Но когда неизбежность стала объективной реальностью, твердо решила это сделать — под украинской властью жить категорически не захотела.

Прожив всю жизнь в Херсоне, совсем не относясь к категории людей, которые ищут «новые вызовы», она хочет переехать в Россию и там обустраивать свою жизнь практически с нуля, заново (будучи, как говорилось, человеком критичного и даже пессимистичного склада ума, в возращение России она не сильно верит, решение российского командования оценивает без особого понимания).

И действительно, за остававшиеся два дня выехать ей не удалось (но планирует, когда появится возможность) — в речпорту скопились сотни и тысячи людей, многокилометровая очередь машин протянулась на паромную переправу.

Частные плавсредства, баркасы и моторные лодки, теплоходы, в мирные времена возившие дачников, перевозили людей до последнего (их экипажи совершили настоящий подвиг), даже когда в речпорту появились патрули ВСУ.

Тем не менее выехать смогли далеко не все желающие, многие «не стали рыпаться», надеясь, как моя знакомая, добраться до России, когда появится возможность. Наверно, российскому командованию и местным властям следовало бы это предвидеть и постараться (хотя военным, конечно, виднее) сделать больший лаг между официальным объявлением об отходе и фактическим оставлением города, чтобы все желающие смогли выехать.

Такого их количества явно не ожидали, исходя из того, что все, кто категорически не хочет оставаться под украинской властью, после месяца увещеваний покинули город. Но уезжали не столько от физических военных угроз и лишений, сколько от Украины. Просто многие поняли это раньше.

И действительно, среди земляков, которые оказались в Крыму, мне не попадались такие, которые бы жалели о сделанном выборе (наверно, такие все-таки есть), дескать, смена власти произошла в самом Херсоне мирно, планировали бы вернутся в украинский Херсон в будущем.

Хотя, конечно, потеря города произвела на всех тягчайшее впечатление, вызвала очень много вопросов, неизбежные для беженцев проблемы. Сложности с решением различных вопросов также не добавляют настроения, но люди связывают свое будущее только с Россией — в возвращенном Херсоне или в другом регионе.

Этот печальный исход стал наиболее ярким проявлением тех тектонических изменений сознания херсонцев за время российской власти, пусть и не завершенном до конца, о котором писала «Альтернатива» и который показали результаты референдума.

Да, просто переключить каналы в телевизоре, дабы переформатировать (наверно, точнее, реформативать) сознание украинцев за две недели, как виделось многим, оказалось недостаточно, тем паче что доступ украинской и западной медиамашины к головам херсонцев через Интернет сохранялся.

Появилась именно альтернатива, и наносное навязчивой пропагандой за 31 год украинство начало «таять, как роса на солнце»: люди на ментальном уровне, который и за 30 лет не у всех поддается «перепрошивке», ощутили, что это их государство, их страна, в котором не под фактическим запретом их родной язык, «вы ведь живете на Украине», где не нужно стесняться своих «неправильных» предков, победивших фашизм, их других великих успехов и достижений, как и того, что основали и строили этот город не Бандера с Петлюрой, а Екатерина II, Потемкин, Суворов и Ушаков.

А главное, несмотря на обрушение привычного уклада небогатой, но спокойной жизни (Донбасс был разве что в телевизоре), многие сложности переходного периода (причем и косяков со стороны новой власти, прямо скажем, хватало) люди по происходящим переменам увидели совершенно другой, скажем так, масштаб государства, могучей, двигающейся вперед России и деградирующей Украины.

Приведу один весьма частный, но показательный пример: когда коммунальные предприятия Херсона и области переводили под российскую юрисдикцию, многие сотрудники отказались выходить на работу. Теперь же, по поступающей информации, с аналогичной проблемой столкнулись новые украинские власти — большинство сотрудников (как раз те, которые работали до последнего дня) выехало.

А ведь, «почувствуйте разницу»: в одном случае решиться на судьбу беженца, в другом — просто не выйти на работу, благо 2/3 украинской зарплаты продолжает капать на счет (гривна официально ходила в Херсоне, в магазинах работали платежные терминалы украинских банков, а менялы обналичивали деньги с карточек).

Впрочем, это может быть и вброс, призванный, помимо прочего, объяснить, почему с «освобождением» проблемы горожан значительно усугубились: из коммунальных услуг в наличии только газ, по электричеству называют сроки от недели до месяца, не работает хлебозавод, завоза новых продуктов, несмотря на рекламные ролики в Сети ритейлера АТБ, нет.

Нет у горожан и денег (спасает только то, что и покупать на них особо нечего) — гривна у большинства давно закончилась, а никакого переходного периода украинские власти, понятно, не предоставляют.

Обещают в ближайшую неделю начать выплату пенсий, но, боюсь, их размеры заставят многих начать ностальгировать по российским временам. Впрочем, это наверняка будет касаться почти всех аспектов повседневной жизни. Разве что мова вернется, но и тут у многих «освидомленных» возращение дискомфорта от использования неродного языка может быть ощутимым.

Предложения украинских властей оставшимся жителям эвакуироваться в глубь подконтрольной Киеву территории, скорей всего, говорят об понимании ими своей неспособности нормализовать жизнь в городе.

В целом же информации о происходящем в Херсоне крайне мало. Те, с кем периодически удается связаться, чаще всего сами, что называется, «дальше своего окна не видят» по объективным причинам и пользуются отрывочной информацией из Интернета и слухами (притом что первое и второе различить сложно). Относительно независимых журналистов украинские власти, как известно, также «попросили» из Херсона.

Поэтому не буду пока подробно останавливаться на зачистках и репрессиях, которые, конечно же, имеют место быть как со стороны официальных украинских силовиков, так и местных энтузиастов-ждунов, которые, увы, дождались.

Последнее наиболее опасно, ведь жертвами их самосудов и экзекуций могут стать и вовсе случайные граждане, просто на кого ткнут пальцем — это «коллаборант», не говоря уже о тех, кто где-то когда-то высказал пророссийские взгляды. В общем, кто своевременно не выехал, сделали большую ошибку.

Такие видеосюжеты уже появились, но больше всего показывают кадры ликования по поводу «освобождения». Прямо скажу, не думаю, что это завезенная массовка, но даже по кадрам с центральной площади города видно, что празднующих не так уж много.

Украинским медиа даже пришлось использовать кадры мартовских проукраинских митингов, выдавая их за сегодняшние. Тех херсонцев, которые в это же самое время пытались выбраться из города, оказалось значительно больше.

Показательным стало и то, что накануне визита Зеленского херсонцам настоятельно не рекомендовали посещать центр города якобы из-за работ по разминированию. Понятно, что это не из стремления сохранить в тайне приезд президента в прифронтовую полосу.

Только кто-то очень наивный может представить, что российская разведка не заметила подготовки визита Зеленского и самого «мероприятия» на площади Свободы. «Организовать» пакет Градов для военных был бы вопрос 10–15 минут (а мы бы ради такого, может, и смирились бы с потерей на время Херсона).

Понятно, что имел место «стоп-приказ», ребята с передовой сообщают, что был жесточайший контроль за открытием несанкционированного огня во время пребывания Зеленского в Херсоне.

Т. е. опасались, вплоть до рекомендации и изгнания из города журналистов, совсем другого. А именно самих херсонцев и того, что их подлинную реакцию на президента-«освободителя» покажут не на сто процентов подконтрольные журналисты.

Поэтому и на всех опубликованных фото и видео Зеленский исключительно в окружении военных (как и в Изюме после его занятия), общения с «благодарными» херсонцами (очень выигрышный с точки зрения пиара ход) программа поездки не предусматривала. Комментарии, думаю, излишни.